ЕГИПЕТСКИЙ ХРАМ

Как понять архитектуру египетского храма, построенного несколько тысячелетий тому назад? Как разобраться во всех его частях, во всех его деталях? Конечно, если мы будем со вниманием вглядываться в каждый камень, будем искать объяснения всего увиденного и наблюденного, то в конце концов многое поймем, многое станет нам ясным. Однако есть и другой путь, который позволит достигнуть куда более ощутимых результатов. Этот путь связан с познанием человека той эпохи, его суждений, его представлений о природе и мире. Поэтому, если на наше счастье от этой глубокой древности до нас дошла лишь строчка, говорящая о взглядах создателя этих непонятных, иной раз даже каких-то таинственных сооружений, то мы получим в руки путеводную нить — ключ к пониманию существа заинтересовавших нас произведений — их композиции, составляющих частей, тех или иных приемов и отдельных детален, которые в совокупности определяют архитектурный замысел.

Судьба, в данном случае, благоприятствовала нам. До нас дошла надпись, вложенная жрецами в уста бога Амона, главного божества Фив — столицы Египта эпохи Нового царства (XVI—XI вв. до н. э.). В ней он так обращается к фараону: «Я дал тебе силу и победу над всеми странами; я распространил твою славу повсюду, страх перед тобою до четырех столбов неба... и поверг твоих врагов под твои сандалии... земля в длину и ширину, на запад и восток подвластна тебе». Если такой неизмеримой силой, величием и славой был, по мнению египтян, наделен фараон, то каков же должен был быть сам бог Амон! Вот эта-то неземная сила и величие божества нашли свое выражение во всемирно известных грандиозных храмах Древнего Египта — в Карнаке, Луксоре и Эдфу. Здесь все было поставлено на службу прославления божества и его земного наместника — фараона.

1. Храм Хонсу в Карнаке. XII в. до н. э. План

Из истории мы знаем, что храм — это, по представлениям того времени, земное жилище бога. Поэтому по размаху архитектурной композиции, по величию грандиозных архитектурных масс, по силе создаваемого тонко рассчитанного впечатления храм несравним с царским дворцом той эпохи, хотя в отдельных своих частях он все же зависел от него. А эта зависимость, эта связь не случайны. Ведь храм сооружался на средства фараона и как величайшее деяние его времени прославлял фараона — заказчика и вдохновителя постройки.

Чтобы попасть в храм, чтобы удостоиться лицезреть его святыню, чтобы ощутить все величие божества, египтянину надо было приготовиться пройти ряд этапов — «ступеней очищения». С этой-то целью была разработана определенная последовательность частей египетского храма, воспринимаемого в процессе движения — во времени. Эта система поражает нас и сейчас своей продуманностью и вниманием к каждой детали (илл. 1).

Длинная двухкилометровая аллея из одинаковых по форме и размеру сфинксов — овнов (баранов), водруженных на высокие постаменты, ведет к храму, возведенному на краю пустыни. Мерный ритм расстановки этих скульптур, их одинаковый облик настраивал на определенный лад участников медленно двигавшейся процессии. Каждый из сфинксов наделен деталью, которая создает представление о роли и значении идущего мимо этих своеобразных скульптур человека — голова каждого сфинкса опирается на небольшую человеческую фигурку. Различие в масштабе настолько велико, что сперва даже можно не заметить этой фигурки, но ее неоднократное повторение заставляет, наконец, глаз не только остановиться на ней, но и сопоставить ее с монументальной формой животного. А так как человек привык сравнивать себя, порой даже интуитивно, с различными предметами видимого мира для определения их размера, то сфинксы сразу же как бы вырастают в его сознании в масштабе, в то время как сам человек невольно начинает казаться неизмеримо малым, даже ничтожным перед лицом этих застывших таинственных стражей храма. Этот прием сопоставления масштабов, неоднократно повторяемый в архитектуре египетского храма, позволял достигнуть необычайно эффектных результатов, порабощая сознание древнего египтянина.

Наконец, мы перед храмом, вернее перед его входом, поскольку само здание храма невидимо за двумя широкими и высокими стенами—пилонами, скрывающими его от нашего взора. В древности по сторонам храма располагались обнесенные высокими оградами сады. Ими могли пользоваться только жрецы, что не позволяло видеть храм с боковых точек зрения.

Оба сужающиеся ввысь пилона отгораживают внешнее пространство от того, что ждет нас за ними. Перед пилонами поставлены четыре огромные статуи фараона - строителя храма, как бы охраняющие вход и вместе с тем его прославляющие. На плоскостях стен пилонов видна многометровая фигура фараона в мчащейся колеснице, поражающая маленькие фигурки врагов. Вновь это масштабное сопоставление фигур зрительно увеличивает пилоны, делает их поистине грандиозными. Этой же цели служил и другой, уже чисто архитектурный прием, заставляющий еще сильнее почувствовать всю колоссальность архитектурных форм. Между пилонами расположен портал входа в храм. Нетрудно заметить, что его большой размер согласован с размером скульптур и изображений на пилонах. Однако некогда в этот портал был вставлен другой, деревянный, значительно меньший, сквозь который проходили люди. Этот деревянный «человеческий» портал в сопоставлении с большим каменным порталом и пилонами как никакая другая деталь говорил о ничтожестве входившего человека по сравнению с изображениями фараона и самой архитектурой священного жилища божества.

Мы минуем портал и входим на широкий обнесенный высокой каменной стеной двор. Вдоль стен идут колоннады (см. обложку), дававшие защиту паломникам от палящих лучей солнца. Но и тут впечатление от колоссальных архитектурных форм не покидает нас. На обратной стороне пилонов все те же грандиозные фигуры, резко очерченные врезанной в камне контурной линией — бороздой. Вглядываясь в эти изображения, мы видим, что их рисунок часто не считается с каменной кладкой стен. Более того, кладка порой как бы подчинена рисунку, поскольку различные по величине блоки камня не образуют ровных рядов, а предстают компактной единой массой так называемой циклопической кладки, поверх которой бегут линии рисунка фигур. Тут стоит вспомнить и представить себе излюбленные в Древнем Египте ночные шествия. Неровный, пляшущий свет факелов не только заставлял четче выглядеть божественные изображения, но и таинственно изменял их очертания благодаря бегущим полосам света и тени. Фигуры как бы оживали, двигались, изменялись.

2. Гипостильный зал храма Амона в Карнаке. Кон. XIV - нач. XIII вв. до н. э.

Это умение воспользоваться светом и тенью с целью обрисовать массивность стен архитектор Древнего Египта показал в такой детали, как венчающая часть пилона. Криволинейное очертание выкружки, как бы выбранной в массиве кладки, и нависающий полувал завершающей плиты «лепят» архитектурную форму, позволяют познать толщу пилонов, отделяют гладкую ослепительную поверхность их стен, готовую слиться с знойным небом. Этот прием «лепки» тенью архитектурных форм перенесен и в детали. Не менее последовательно применены зрительно тяжелые пропорции, выраженные обычно в целых числах (вспомним египетский треугольник с отношением сторон 3:4:5), так соответствующие незыблемости инертных каменных масс египетской архитектуры.

За двором расположен гипостильный зал — «зал явлений» божества, сплошь заставленный могучими колоннами, несущими перекрытие из массивных каменных блоков (илл. 2). Колонны заканчиваются капителями, то собранными в бутоны, то распускающимися, в священный цветок Нила — лотос. Колонны уподоблялись каменному лесу, воздвигнутому по воле фараона, а перекрытие, окрашенное в синий цвет с золотыми звездами и изображениями парящих птиц, символизировало небо. Здесь, в этом таинственном месте, погруженном в полумрак, могли находиться лишь избранные. Свет проникал сюда либо через дверь, либо через окна, размещенные под потолком, там, где более высокие колонны прохода сменялись низкими. Далее, за гипостильным залом, располагалось святилище, совершенно лишенное света, куда могли войти лишь жрецы.

Нетрудно заметить, что архитектурная композиция египетского храма, всего его грандиозного по размаху комплекса рассчитана на последовательное восприятие в течение определенного времени. Сперва длинная аллея сфинксов подготовляет человека к входу в храм. Затем следует зрительно тесный проход между гигантскими пилонами, за которыми открывается пространство двора храма. Он, в свою очередь, сменяется гипостильным залом — «залом явлений», с его лесом колонн, подавляющих своей массивностью вошедшего человека. Полумрак настраивает на восприятие чего-то необыкновенного. И, наконец, это необыкновенное — изображение божества — появлялось, несомое жрецами, возможно, в то мгновение, когда последний луч заходящего солнца, освещая таинственное святилище, проникал сквозь двери, преднамеренно расположенные друг против друга.

Какая последовательность, какая логика композиционного построения, тесно связанная с восприятием мира и природы в ту далекую от нас эпоху!