Новгород, вторая половина XII-XV века

Превращение Новгородской земли из княжества в вечевую республику (1136) не замедлило сказаться на архитектуре ее общественных зданий - церквей, строившихся теперь на средства архиепископства, бояр, купцов и объединений рядовых горожан, возводивших себе церкви целой улицей или "концом". На этих церквах прежде всего отразились новые практические задачи и экономические возможности: вместо немногих больших и дорогостоящих соборов нужно было строить многочисленные, но меньшие по размерам приходские или монастырские церкви с маленьким приделом на хорах - своего рода домовой церковью заказчика, располагавшего меньшими средствами, чем прежние князья - носители верховной власти.

Сначала эта задача разрешалась при помощи чисто количественных изменений - уменьшения размеров, особенно высоты, а также длины (что привело к переходу от шестистолпного типа храма к четырёхстолпному) и количества декоративных элементов на фасадах. Но вырабатывавшееся новгородскими зодчими уже с XI в. умение решать утилитарные и художественные задачи одновременно и не разделяя их сказалось и здесь: внешний облик храмов и их интерьеры больше отвечали новым идеологическим требованиям.

Новые храмы не должны были производить на зрителя того впечатления строгого величия и подавляющей мощи, какое производили их предшественники. Они сохраняли известную монументальность, присущую зданиям общественного назначения и оправдывавшуюся их градостроительным значением (хотя, как более многочисленные, они становились композиционными центрами лишь небольших частей городов), но былая строгость в них начала уступать место живописности и приветливости. Это объясняется тем, что для горожан это были "свои" церкви, часто своего "конца" или улицы, посещаемые людьми, с которыми они постоянно встречались дома и на улице, возводившиеся на свои средства и для себя.

Псков. Собор Ивановского монастыря. XII в. Южный фасад

Эти черты видны в соборе псковского Ивановского монастыря, время постройки которого не сохранилось в летописях. Он шестистолпный, трехапсидный и трехкупольный с П-образными в плане хорами, покрытый по закомарам, но крайние западные столбы в нем круглые в плане, следующие за ними - восьмигранные, а восточные, стоящие на границе собственно храма и алтаря, - четырехгранные. Следовательно, западные столбы здесь уподобляются малым столбам под хорами соборов XI в., а восточные имеют меньше вертикальных линий, чем крестообразные в плане столбы более ранних храмов. Пропорции столбов и проемов между ними стали более приземистыми, так как высота этого здания в два с половиной раза меньше, чем Николо-Дворищенского или Юрьевского соборов (при уменьшении ширины и длины примерно в полтора раза). Кроме того, здесь нет лопаток на внутренних поверхностях стен, а своды под хорами заменены простым горизонтальным деревянным настилом, опирающимся на верхние, квадратные в плане части четырех западных столбов.

Псков. Собор Ивановского монастыря. XII в. Продольный разрез

Следствием малой высоты храма было размещение в нем окон в один ряд, что в свою очередь давало ясное представление о небольших размерах здания, как и иное, чем раньше, соотношение между размерами плоскостей стен и проемов (окна расположены в два ряда лишь на западных пряслах боковых фасадов, но изнутри хоры не позволяют видеть их одновременно). Окна собора не образуют горизонтального ряда, проходящего по всем стенам. Окна среднего и поперечного нефов размещены выше, чем окна боковых частей, а эти последние - выше окон апсид. Такое размещение окон придает интерьеру храма большую живописность, а равномерная освещенность всех его частей делает его более ясным и "домашним"; этому же способствовали и деревянные хоры, вызывавшие, видимо, у людей того времени ассоциации с аналогичными частями интерьеров жилых хором.

Псков. Собор Ивановского монастыря. XII в. План

Желание удешевить стоимость постройки привело к замене широкой и пологой лестницы на хорах, расположенной в лестничной башне, узкой и крутой лестницей в толще западной стены.

Это упростило внешний вид здания, в котором, несмотря на доходящие до пят закомар апсиды и симметричное расположение двух боковых глав, уже не было строгого величия храмов начала XII в.

Причиной этого были приземистые пропорции всего здания и отдельных прясел стен и разделяющих их лопаток, три различные ширины этих прясел и закомар, делающие их ритм менее строгим, но более живописным, а также расположение окон на разной высоте и их кажущаяся крупность по отношению к плоскостям стен. Если в более ранних постройках декоративное убранство фасадов усиливало впечатление величия, создававшееся пропорциями здания и ритмом его основных элементов, то зодчий Ивановского собора подчеркнул простоту и безыскусственность своей постройки почти полным отказом от декорировки ее фасадов и, в частности, от увенчания его барабанов кокошниками, повторявшими в меньших размерах очертания закомар.

Здесь кокошники превратились в простейшие арочные пояски, проходящие по верхам барабанов под горизонтальным свесом кровли купола. Ниши, игравшие такую важную роль на фасадах Николо-Дворищенского и Юрьевского соборов, здесь отсутствуют, если не считать двух подобных окнам ниш на боковых третях западного фасада. Эта деталь, наделявшая названные соборы особым величием, была неуместна в Ивановском соборе, который зодчий старался сделать более скромным и живописным. Строительные материалы и техника кладки стен, арок и сводов здесь оставались такими же, как и в первой половине XII в., как и цемяночная штукатурка фасадов и обнаженный кирпич арок над проемами.

Позднее господствующим типом храма стал четырехстолпный с приделом на хорах. Покрытые по закомарам, трехапсидные и однокупольные, зти церкви, сооружавшиеся с применением тех же строительных материалов и приемов, что и собор псковского Ивановского монастыря, похожие на него по своим конструктивным и архитектурным формам, характеризовали собой следующий этап в создании типа культового здания, отвечавшего новым условиям.

"Частновладельческий" характер их строительства вызвал появление приделов на хорах, отделенных в своих угловых частях от остального пространства храма стенами, сливающимися с западной парой столбов, а желание удешевить постройку привело к устройству хор по деревянному настилу и применению столбов простейшей, квадратной в плане формы. Одновременно эта сказалось и на впечатлении, производимом интерьером: в нем из-за применения столбов простейшей формы и отказа от лопаток на внутренних поверхностях стен уменьшилось количество вертикальных линий, заставлявших здание казаться более высоким, а в результате слияния западных столбов со стенами приделов исчезли ритмическое повторение столбов и многоплановость интерьера, ставшего простым и дающим ясное представление о своих действительных размерах. Окна, даже в более высоких храмах (вроде Спасо-Нередицкого, где они размещались в два ряда), не образовывали строго ритмических рядов, как в больших соборах начала столетия, но располагались с непринужденной живописностью на разных уровнях в каждой трети стен и в апсидах. К тому же часть окон, выходивших в приделы или закрытых алтарной преградой, и не была видна из основной части храма.

Снаружи фасады таких церквей (за исключением восточного, к которому примыкают апсиды) членятся каждый на три части, завершаемые полукруглыми закомарами. Но лишь с запада лопатки размещены симметрично, тогда как боковые фасады откровенно асимметричны и размещение лопаток аритмично. Западные прясла фасадов немного уже средних, а восточные - значительно уже западных, причем различной ширине прясел соответствует и разная высота закомар. Такое размещение лопаток мы уже отмечали в некоторых четырехстолпных храмах Приднепровья и Северо-Восточной Руси, причем указывали как причины этого, так и влияние такого размещения на впечатление, производимое внешним видом зданий.

Новгород. Церковь Петра и Павла Синичьей горе. 1185-1190 гг. Вид с северо-востока

В новгородской архитектуре этим приемом достигалась уравновешенность боковых фасадов: широкое западное прясло уравновешивалось узким восточным пряслом вместе с апсидами, а асимметрия боковых фасадов делала все здание более живописным, чуждым той строгости, которую создал бы четкий ритм одинаковых прясел стен и закомар. Простоте и непосредственности, с какой скомпонованы фасады, отвечает и крайне сдержанная декоративная обработка их, заключающаяся только в арочных поясках на барабанах, простейшей профилировке закомар да их зубчатых карнизах. Даже кладка стен из почти необработанного камня неправильной формы повышает художественную выразительность внешнего облика зданий, так как неровная поверхность стен и неправильные очертания лопаток и закомар кажутся здесь более уместными, чем геометрическая правильность их, свойственная, может быть, одной церкви Петра и Павла на Синичьей горе в Новгороде, 1185-1190 гг., построенной из кирпича.

Новгород. Церковь Спаса на Нередице.1198 г. Вид с юго-запада

Расчленение стен на прясла и одинаковые очертания закомар, свойственные и большим соборам начала столетия, позволяло в отдельных случаях наделять большим величием и скромные церкви 1170-1190-х гг. Примером этому может служить церковь Спасо-Нередицкого монастыря близ Новгорода - последняя каменная церковь, возведенная на средства новгородского князя, который жил уже не в городе, а за его пределами, не имел земельных владений в Новгородской республике и которого приглашало и смещало по своему усмотрению вече. СпасоНередицкая церковь, такая же примерно по размерам, как построенная на боярские средства церковь в Кирилловом монастыре или церковь Петра и Павла на Синичьей горе, возведенная жителями Лукиной улицы, обладала относительно большей высотой и более стройными пропорциями. Проемы в ней были расположены в два, а в средних пряслах фасадов и в три ряда (считая с дверями), асимметрия боковых фасадов ослаблялась подчеркиванием их главной оси при помощи ниш, украшенных фресками, над дверьми и треугольного размещения окон (одно вверху, два внизу). Высота боковых апсид, вдвое меньшая по сравнению со средней, заставляла последнюю казаться выше.

Новгород. Церковь Спаса на Нередице. Фрагмент интерьера

При всем этом асимметрия боковых фасадов, размещение окон в соседних пряслах на разных уровнях, простота убранства фасадов и неправильные очертания лопаток и закомар смягчали впечатление, производимое внешним видом храма. В большей степени строгое и торжественное величие, роднившее эту церковь с постройками первой трети столетия, чувствовалось внутри здания, где оно создавалось фресками, располагавшимися четырьями регистрами, в которых преобладали статичные фронтальные фигуры, образовывавшие местами (в средней апсиде) строгие ритмические ряды. Многофигурные композиции на боковых и западной стенах строго подчинялись осям этих стен и всего внутреннего пространства здания. Не зависевшая от тех практических требований, которые изменили архитектуру церквей, новгородская монументальная живопись конца XII в. еще была верна старым художественным традициям.

Новгородские зодчие понимали, что внесенные ими в церковную архитектуру количественные изменения еще не решили в полной мере задачу создания типа храма, соответствующего новым требованиям. Четырехстолпный храм с приделом на хорах отвечал новым функциональным требованиям, но удешевление зданий достигалось лишь уменьшением их размеров при сохранении прежней композиции и традиционной строительной техники, а новые идеологические задачи решались при помощи старых художественных приемов и архитектурных форм и, видимо, еще не были достаточно ясными. Поэтому XIII в. (за исключением периода с конца 1230-х гг. до последней трети века, когда из-за постоянных войн с немцами, шведами и литовцами новгородцы не строили ничего, кроме деревянных крепостей) и первая половина XIV в. стали временем поисков, сложения и совершенствования нового типа храма, отвечавшего новым задачам, не только утилитарным, но и идеологическим, и изменений в области строительной техники.

Псков. Спасо-Преображенский собор Мирожского монастыря. Вид с юга

Новый тип храма создавался на основе сложившегося к концу XII в. типа четырехстолпной церкви с приделом на хорах и встречавшейся реже бесстолпной, крестообразной в плане церкви с низкими угловыми пристройками, представленной в настоящее время только собором псковского Мирожского монастыря, построенным до 1156 г. (от такой же Клементовской церкви в Старой Ладоге сохранились одни фундаменты). Не касаясь вопроса о происхождении этого храма - от византийских прототипов, связанных с заказчиком-греком (архиепископом Нифонтом), или от деревянных церквей с крещатым срубом, нужно отметить, что структура таких храмов значительно проще, чем структура построек с внутренними столбами. Здесь цилиндрические своды опираются всеми своими пятами на стены без таких промежуточных элементов, как арки, передающие вес сводов на стены и столбы. Интерьеры таких храмов, несмотря на их большие размеры, еще более интимны, чем интерьеры церквей типа Спаса-Нередицы. Здесь и с востока нет столбов, а только углы стен средней апсиды и перекрестья (западные угловые пристройки Мирожского собора, вмещавшие первоначально приделы, отделялись тогда от храма стенами с узкими дверными проемами в боковых стенах). Все ясно, равномерно освещено, и нет никаких намеков на многоплановость.

Псков. Спасо-Преображенский собор Мирожского монастыря. Северный фасад

Снаружи низкие одноэтажные угловые пристройки, равные по высоте жилому помещению, также создают соответствующий интерьеру скромный, "домашний" масштаб. В отличие от Нередицкой церкви, в которой низкие боковые апсиды зрительно увеличивали размеры средней апсиды и основного объема с их двухрядным расположением окон, здесь торцы крестообразной части, увенчанные полукружиями закомар, сами кажутся небольшими из-за наличия на них двери и одного окна. Закомары западных угловых частей были расположены вдвое ниже, чем закомары крестообразной в плане части храма, увенчанной куполом на барабане, и эта разница высот создавала живописную композицию, в которой даже на западном фасаде средняя ось безраздельно господствовала (в постройках типа Спаса-Нередицы еще чувствуется трехосевая композиция каждого фасада, зрительно увеличивающая размеры здания). Боковые фасады Мирожского собора, где увенчанным закомарами западным третям отвечают такие же низкие, но покрытые полукуполами боковые апсиды, еще асимметричнее, чем в четырехстолпных церквах. Убранство фасадов Мирожского собора так же просто, как и у храмов конца XII в. Видимо, зодчие считали, что сложная объемная композиция храма уже наделяет его достаточной выразительностью и делает ненужным усиление ее декоративными элементами.

И бесстолпный, и четырехстолпный типы храма обладали своими достоинствами и недостатками функционального, конструктивного и художественного порядка. В бесстолпных, крестообразных в плане церквах приделы занимали площадь, которая могла бы быть использована для расширения основной части храма, а в четырехстолпных площадь боковых частей алтаря - жертвенника и диаконника - была излишне большой. Сопряжение сводов с опорами в бесстолпных церквах было более простым и легко выполнимым по сравнению с четырехстолпными, но боковые стены их крестообразного объема должны были намокать в местах примыкания к ним кровель низких угловых пристроек и могли разрушаться от эрозии. Во внешнем облике четырехстолпных церквей еще чувствовались отзвуки старой строгой торжественности, не соответствовавшей новому значению этих зданий и их месту в общественной жизни, а боковые фасады бесстолпных церквей типа Мирожского собора обладали чрезмерной асимметричностью, переходящей в некоторую неорганизованность, также неуместную в зданиях общественного назначения, игравших главную роль в архитектурных ансамблях монастырей или городских улиц.

Неудивительно, что вскоре появился тип церкви, в котором были устранены указанные недостатки и совмещались достоинства четырехстолпных и бесстолпных крестообразных церквей. Исчезли боковые апсиды, а жертвенник и диаконник, примкнувшие, подобно боковым апсидам Мирожского собора, непосредственно к поперечной ветви планового креста храма, заняли восточные углы основного объема. Связь между ними, средней апсидой (точнее вимой) и основной частью храма осуществлялась при помощи невысоких проемов, таких же, как и в западных углах под хорами, почему храм казался ниже уровня хор четырехстолпным, а выше - бесстолпным, крестообразным в плане, с четырьмя угловыми пристройками. Угловые части делались ниже средней, крестообразной части храма, но более высокими, чем в Мирожском соборе; это позволило разделить западные пристройки на два яруса и разместить во втором ярусе одной из них придел, а в другой - лестницу наверх или, если эта лестница устраивалась в толще стен, - другой придел или ризницу.

Покрытие угловых частей половинами известных в новгородской архитектуре с XI в. (например, восточные концы крайних боковых нефов Софийского собора) цилиндрических сводов, шелыги которых соприкасались с пятами цилиндрических сводов крестообразной в плане части здания, дало возможность покрыть его основной объем единой восьмискатной криволинейной крышей с завершением каждого фасада соответствующей этой крыше трехлопастной кривой. (Все элементы такой кривой были уже на восточном фасаде новгородского Софийского собора, но там полукруглая закомара среднего нефа отделялась боковыми нефами от крайних боковых нефов, которым на фасаде отвечали закомары в виде четвертей круга.) Работая подобно аркбутанам, половины цилиндрических сводов передавали распор сводов среднего нефа на участки боковых стен, более низкие и лучше сопротивляющиеся опрокидывающим усилиям, чем в обычных четырехстолпных церквах. Трехлопастные завершения фасадов в полной мере соответствовали сводам лишь с востока и запада; на боковых фасадах четверти круга повторяли ради придания единства всему облику здания и для отвода дождевой воды к угловым водометам.

Одной из более ранних простых новгородских церквей нового типа является маленькая церковь Перынского скита (время ее постройки неизвестно, но по строительной технике и архитектурным деталям она может быть отнесена к 1190-1230 гг.). Она показывает, что новгородские зодчие оставались верны себе и, устранив функциональные и конструктивные недостатки четырехстолпных и крестообразных в плане бесстолпных церквей в созданном ими новом типе культового здания, они одновременно сделали его внешний и внутренний художественный облик более отвечавшим новым идеологическим задачам.

Трехлопастная кривая, завершающая каждый из фасадов церкви, имеет только одну ось, подчеркиваемую и отсутствием трехчастного деления фасадов лопатками, сохраненными только на углах здания, в местах сопряжения стен. На восточном фасаде единая ось его подчеркнута наличием одной апсиды, а на остальных - треугольным размещением окон, подобным тому, какое можно видеть на средних пряслах боковых фасадов Спасо-Нередицкой церкви. Перынская церковь выглядит простым, единым объемом в отличие от четырехстолпных церквей с позакомарным покрытием, казавшихся составленными из ряда меньших объемов, каждому из которых на фасаде отвечало прясло стены с закомарой. В то же время по своим пропорциям Перынская церковь стройнее Нередицкой, не говоря уже о соборах псковских Ивановского и Мирожского монастырей, в которых желание уменьшить объем и стоимость зданий привело к некоторой потере представительности.

Зодчий Перынской церкви постарался "возвеличить" свою маленькую постройку, разместив ее окна в три яруса, а малая высота апсиды, как это было и с боковыми апсидами Спасо-Нередицкой церкви, заставляет казаться больше объем самого храма. Ярусы окон, как и невысокие восьмигранные столбы под хорами, заставляют казаться больше и внутреннюю высоту этого здания. Убранство фасадов Перынской церкви не отличается от аналогичного убранства описанных выше церквей конца XII в. и заключается в зубчатом карнизе трехлопастной кривой и арочном пояске на барабане под горизонтальным свесом кровли купола. В это время новгородские зодчие, создавшие новую объемную композицию здания, еще не начинали разрабатывать соответствующую ей декоративную обработку фасадов.

Правда, сооруженная в 1207 г. новгородская церковь Параскевы Пятницы на Ярославском дворище обладает более богатым убранством фасадов, чем какая-либо предшествовавшая или современная ей постройка. Ее фасады расчленены пучкообразными пилястрами с приставленными к ним тонкими полуколонками; такие же пилястры украшают углы трех притворов и прямоугольной в плане алтарной пристройки, к которой примыкает апсида, украшенная полуколонками. Входы имеют вид перспективных порталов (без баз и капителей), над окнами расположены полукруглые бровки, и арочные пояски проходят в основании полукруглых закомар высоких притворов, закомар основной части храма, имевшей, вероятно, полуцилиндрические своды угловых частей и трехчастные завершения фасадов.

Но это убранство также мало связано с предшествующим периодом новгородской архитектуры, как и композиция алтарной части храма, притворы с расположенными над ними хорами, широкими арочными проемами, открытыми внутрь основной части здания с четырьмя высокими круглыми столбами. Возможно, что в архитектуре этой церкви, патронального храма богатых "заморских", т. е. ведших торговлю с зарубежными странами купцов, сказалось знакомство заказчиков и зодчих как с романской архитектурой Запада, так и с некоторыми упоминавшимися ранее постройками конца XII - начала XIII в. в других русских землях - с Пятницкой церковью в Чернигове, Михаило-Архангельской в Смоленске, Васильевской в Овруче, из которых первые две имели трехлопастные завершения фасадов.

Новгород. Церковь в Перынском скиту. Конец XII - начало XIII в. Южный фасад

Новгород. Церковь в Перынском скиту. Конец XII - начало XIII в. План

Появление нового типа храма с одной апсидой, пониженными углами основного объема и трехлопастными завершениями фасадов еще не означало, что он стал господствующим. В течение XIII и первой половины XIV в. он сосуществовал со старым типом четырехстолпного, покрытого по закомарам храма, иногда заимствовавшего у нового типа такие его особенности, как одноапсидный алтарь или наличие только угловых лопаток. В 1230-х гг. в Косине монастыре близ Старой Руссы была построена четырехстолпная церковь с позакомарным покрытием и очень простым убранством фасадов. И позднее, в конце XIII - первой половине XIV в., когда новгородская каменная архитектура, после упомянутого выше перерыва 1240-1270-х гг., вступала в новую" фазу своего развития, еще можно было встретить отголоски прошедшего периода. Построенная в 1294 г. церковь Федора Стратилата на Софийской стороне, от которой сохранились Лишь нижние части стен, вошедшие в состав постройки XVII в., имела трехчастный алтарь. Церковь Благовещения на Городище близ Новгорода (1342) при одной апсиде имела позакомарное покрытие и лопатки с уступами - отзвук таких же лопаток Пятницкой церкви на Ярославском дворице или построек средне-русской архитектуры (церковь строилась при участии московского великого князя). Церковь Спаса в Ковалеве близ Новгорода (1345) также имела одну апсиду и позакомарное покрытие; лопатки на фасаде были гладкие и располагались только на углах, что объясняется наличием у нее притворов, из которых южный имел одинаковую длину с храмом, а северный был двухэтажным с открытой наружу аркой-звонницей наверху. Убранство фасадов Ковалевской церкви было таким же простым, как и у построек конца XII в.

Новгород. Церковь Успения на Волотовом поле. 1352 г. Западный фасад

Таким же убранством обладали и некоторые церкви этого времени, построенные уже по новому типу. Монастырская церковь Успения на Волотовом поле близ Новгорода (1352) не имела даже угловых лопаток, и все убранство ее фасадов заключалось в простейшей профилировке венчавших фасады трехлопастных кривых и в арочном пояске барабана. Имевшая одну апсиду и притворы с севера и запада, эта церковь интересна несоответствием завершения фасадов цилиндрическим сводам ее угловых частей. Похожей на Волотовскую церковь была, видимо, и церковь Сковородского монастыря (1350), также имевшая трехлопастные завершения нерасчлененных лопатками фасадов. Но подобная почти предельная простота фасадов не отвечала новым идеологическим задачам: "своя", близкая ее строителям и прихожанам церковь нередко стояла среди деревянных жилых домов, имевших резные украшения на фасадах, и, будучи предметом гордости боярина или коллектива горожан, на средства которых она строилась, уже не могла оставаться такой простой и бедной. Может быть, для монастырских церквей и была уместна подобная аскетичность, но и там уже делались попытки привести убранство фасадов в большее соответствие с новой, более приветливой и живописной по своему характеру объемной композицией.

Новгород. Церковь Успения на Волотовом поле. 1352 г. Продольный разрез

Новгород. Церковь Успения на Волотовом поле. 1352 г. План

Ранним примером этого может служить церковь Николы на Липне близ Новгорода (1292). Одноапсидная, с трехлопастным завершением фасадов, четырехстолпная, с восьмигранными западными столбами, с хорами, устроенными на деревянном настиле и имевшими лестницу в юго-западном и придел в северо-западном углу, она вполне соответствовала новому типу новгородского храма. Как и Перынская церковь, Николо-Липненская имела лопатки только на углах основного объема, апсиду, доходившую до половины его высоты, и треугольно размещенные окна на фасадах, что вместе с дверью и нишей с фреской над ной подчеркивало ось каждого из них. Трехлопастные верхи фасадов церкви Николы на Липне, подобно Волотовской, не вполне отвечали форме сводов: западные углы здесь были покрыты четырехгранными кирпичными шатрами. Оценив художественные достоинства таких верхов, более живописных, чем создающие строгий ритм закомары, новгородские зодчие возводили их и там, где они и не вытекали с неизбежностью из форм сводов.

Новгород. Церковь Николы на Липне. 1292 г. Западный фасад

Зодчий церкви Николы на Липне, отказавшись от предельной простоты фасадов построек конца XII в., сделал попытку подчеркнуть впечатление целостности, живописности и приветливости, производимое основными массами его постройки, при помощи немногочисленных пока декоративных элементов. Окна этой церкви размещались в два яруса и были обработаны прямоугольным уступом - четвертью, как и окна апсиды и барабана, двери и ниши для фресок. На уровне нижних окон на каждом фасаде находились ниши одних размеров с ними, заполненные выпуклыми резными каменными крестами вверху и углубленными кирпичными внизу. Зубчатый карниз венчал апсиду, а под таким же карнизом трехлопастных кривых проходили, изгибаясь в соответствии с ними, арочные пояски. Арочный поясок украшал и верх барабана, окна которого были увенчаны бровками одного профиля с карнизом храма. Между бровками ритмически повторялись круглые углубления - гнезда от пальцев лесов, использованные как украшение фасада.

Новгород. Церковь Николы на Липне. Конструктивные особенности. Рисунок П. Н. Симова

В церкви Николы на Липне для придания зданию более крупного масштаба были применены наблюдаемые и в более ранних новгородских постройках приемы: размещение проемов несколькими ярусами, кажущееся увеличение их числа при помощи похожих на них и уменьшение размеров повторяющихся линий - полуциркульных кривых - в верхних частях здания. Но здесь это дополнялось изменением числа и очертаний этих кривых: над одной слегка сплюснутой аркой двери и такой же нишей для фрески находилось пять полукруглых, но меньших арок ниш и окон, а венчали каждый фасад 18 вытянутых кверху арочек под карнизом. И на барабане над 8 полукруглыми арками и бровками окон были размещены 24 маленькие, вытянутые, почти параболические арочки пояска. Новым здесь было и большее разнообразие деталей: помимо известных ранее здесь появились рельефные кресты в нишах, а карнизы храма (так же, как и бровки окон барабана и углубленное обрамление двух южных окон) имели зубчатый профиль из уложенного плашмя пятиугольного кирпича, тогда как карниз апсиды имел большой вынос, будучи выполнен из простого кирпича, поставленного под углом на ребро.

Новой стала и цветовая гамма фасадов: вместо торжественной оранжево-коричневой - более яркая и жизнерадостная бело-коричневая, создаваемая известковой побелкой стен и обнаженным кирпичом карнизов и бровок. Это в известной степени было связано с изменениями строительной техники, в частности с заменой цемяночного раствора известковым с песком. Другие изменения касались кладки стен, выполнявшейся теперь без кирпичных прослоек, замененных рядами плитняка, выравнивавшего кладку. Кирпич употреблялся в наиболее нагруженных частях зданий - арках и столбах, а также для кладки сводов (иногда клавшихся и из отборного плитняка), барабанов куполов, проемов; из него же выполнялось и убранство фасадов.

Как указывалось выше, зодчий церкви Николы на Липне старался при помощи декоративной обработки фасадов сделать ее внешний вид не только более праздничным, но и более величественным. О том же стремлении говорил и внутренний вид этого храма. Лопатки, приставленные с двух сторон к каждому из внутренних углов средней, крестообразной в плане части здания, придавали этим углам вид стройных и высоких столбов и удваивали число вертикальных линий в интерьере. Стройность этих столбов подчеркивалась написанными на них в 4 яруса стоячими фигурами святых и вместе с вытянутыми пропорциями пролетов среднего и поперечного нефов и контрастной освещенностью верхних и нижних частей интерьера создавала впечатление значительно большей высоты последнего по сравнению с внешним видом здания.

В большей степени желание наделить внешний вид церквей живописностью и величественностью видно в работах новгородских зодчих второй половины XIV в. Это было время расцвета Новгородской вечевой республики, когда, утихомирив внешних врагов, она начала расширять свои владения на северо-восток, вела обширную торговлю с другими русскими землями и зарубежными странами, богатела и имела возможность строить большие каменные здания. Тогда строились каменные церкви вокруг детинца, появились каменные постройки и на боярских дворах. В это время размеры церквей стали больше, чем они были со второй половины XII по первую половину XIV в. Следуя окончательно сложившемуся к этому времени господствующему типу храма, зодчие старались вновь выразить в них идею могущества и величия Новгорода, но не в строгих формах, как в княжеских постройках XI - начала XII в., а в формах живописных, создававших праздничное настроение.

О том, как изменились к этому времени художественные вкусы новгородцев, наглядно говорит сопоставление росписей Спасо-Нередицкой церкви, о которых упоминалось выше, с росписями новгородских церквей XIV в. Там - строгость, преобладание статичных фронтальных фигур, образующих местами ритмические ряды, абстрактные темно-синие фоны; здесь - преобладание сложных многофигурных композиций с более разнообразными сюжетами на фоне архитектуры или пейзажа, разнообразие положений человеческих фигур, обращенных к зрителю не только лицом, но и боком и даже спиной (пастух на фреске Рождества Христова в Волотовской церкви). Движение этих фигур становится быстрым, порой стремительным и бурным (фигуры архангела Гавриила во фреске "Благовещение" и Христа во фреске "Сошествие во ад" в новгородской церкви Федора Стратилата на Ручье), переживания людей нагляднее отражаются в их позах и выражениях лиц, черты лица приобретают более реалистический характер, далекий от идеализации.

Приемы синтеза архитектуры и живописи остаются прежними: отдельные фигуры и многофигурные композиции подчиняются границам отведенных для них участков стен или сводов и осям внутреннего пространства, а линейная и воздушная перспективы отсутствуют и не разрушают зрительно архитектуру. При всем этом реальная, окружающая человека жизнь уже вторглась в эти росписи, внеся в них, одновременно с отмеченными изменениями, сказавшееся в новых сюжетах фресок изменение представлений о боге, уже не как о грозном судии, но как о милостивом искупителе грешного человечества. Неспроста в одной из наиболее ранних новгородских росписей, в которых сказывалось влияние новых веяний, - росписи церкви Николы на Липне - фреска "Страшный суд" на западной стене была заменена фреской "Вознесение".

Новгородские церкви второй половины XIV в. нередко были довольно крупными: возросшее богатство новгородских бояр и рядовых горожан позволяло им это. В частности, выросло и наиболее дорого стоившее измерение - высота. Если в Софийском соборе на 1 м² площади пола приходилось 22,6 м³ объема здания, то в соборе псковского Ивановского монастыря это соотношение снизилось до 10,6, в Спасо-Нередицкой церкви оно равно 16, а в построенной в 1374 г. жителями Ильиной улицы новгородской церкви Спаса Преображения оно возросло уже до 26 м³. При большой внутренней высоте, подчеркиваемой и фресками, и размещением окон в два яруса, не было нужды дополнительно подчеркивать ее архитектурными средствами, как это было сделано, например, в церкви Николы на Липне, где внутренние углы ее крестообразной в плане части были обрамлены лопатками, приставленными к ним с двух сторон. В церквах второй половины XIV - начала XV в. этого не было и столбы ниже уровня хор были простыми, четырехгранными.

Зато много внимания зодчие этих церквей уделяли их внешнему облику, стараясь сделать его величественным и праздничным, отвечающим времени расцвета Новгородской республики, но сохраняющим вместе с тем черты интимности и приветливости, выработанные в предшествующий период. Как они это делали, видно на примере построенной в 1361-1362 гг. боярином Семеном Андреевичем и его матерью церкви Федора Стратилата на Ручье. Большие размеры и стройность этого здания подчеркивались расчленением каждого фасада лопатками на три узких и высоких прясла, стройными пропорциями самих лопаток, размещением окон апсиды в два, а основного объема в три яруса и вновь возросшим контрастом между большими плоскостями стен и малыми размерами окон.

Но каждый фасад, несмотря на членение его на прясла, завершался не тремя закомарами, а единой трехлопастной кривой. При этом старый прием, обеспечивавший зданию художественную целостность, - повторение декоративными деталями очертаний конструктивных форм, сохранял свое значение и здесь. Декоративная трехлопастная кривая над средним пряслом фасада повторяла форму его завершения, а ползучие двухлопастные кривые, украшавшие верха боковых прясел, были половинами ее, подобно тому как скрытые за этими кривыми своды были половинами цилиндрических сводов среднего и поперечного нефов, скрытых за декоративными трехлопастными кривыми.

Ритм прясел и лопаток наделял внешний вид церкви Федора Стратилата торжественным характером, которого недоставало Перынской, Волотовской и Липенской церквам. В то же время трехлопастная кривая над каждым ее фасадом была живописнее трех повторяющихся закомар. Боковые фасады были асимметричны из-за сдвинутых к востоку внутренних столбов, поэтому западные прясла были шире восточных и украшались наверху не двух-, но трехлопастной ползучей кривой.

Новгород. Церковь Федота Стратилата на ручье. Соответствие завершений прясел форме сводов. Рисунок П. Н. Максимова

Единственная ось каждого фасада проходит через среднее прясло и на боковых фасадах подчеркивается треугольным размещением окон, стрельчатыми перспективными порталами и рельефным кирпичным крестом между верхним и средними окнами, а на западном фасаде - нишей с двумя круглыми углублениями по сторонам, объединенными трехлопастной бровкой и, вероятно, украшенными фресками. Декоративные кривые, соединяющие верхи лопаток, очерчены здесь не двумя полочками, как в более ранних постройках, но имеют дополнительный нижний зубчатый профиль, подобно карнизу под свесом кровли храма, очертания которого они повторяют.

Новгород. Церковь Федота Стратилата на ручье. Вид с востока

Такой же профиль имеют и бровки окон барабана, и арочки, расположенные в два ряда на апсиде (пять внизу и десять наверху) и опирающиеся на тонкие полуколонки. Эти арочки, своим размещением и числом связанные с окнами апсиды, вместе с ними заставляют последнюю казаться больше и в то же время перекликаются с убранством барабана, где над восемью большими, также зубчатого профиля бровками над окнами и повторяющими их диагональными нишами проходит арочный поясок со втрое большим числом арочек. Но и здесь в них вписаны маленькие нишки (как это было еще в соборе Юрьева монастыря), а ниже проходит полоса узорной кирпичной кладки, так называемого бегунца. Вместо отверстий от пальцев лесов, оставленных между бровками окон на барабане церкви Николы на Липне, здесь выложены довольно большие круглые углубления.

Цветовая гамма фасадов новгородских церквей второй половины XIV в. оставалась, видимо, такой же, как и у Николы на Липне. Возросшее употребление в кладке стен местных известняков, пропитанных легко вымывающимися дождевой водой окислами железа (в том числе розоватого рыхлого ракушечника), требовало известковой побелки фасадов. В то же время следы подкраски кирпича и швов на выступающих кирпичных деталях некоторых построек этого времени говорят о том, что эти детали не белились, а рисовались красно-коричневыми линиями на фоне белых стен. Такими деталями могли быть арочные украшения апсид, перспективные порталы или их внешние валики, бровки над окнами или их группами, карнизы и зубчатые профили над декоративными трехлопастными и ползучими кривыми.

Наиболее богатым было убранство фасадов уже упоминавшейся церкви Спаса Преображения на Ильиной улице (1374). В этом храме, несколько более крупном, чем церковь Федора Стратилата, лопатки, членившие фасады, были дополнены боковыми уступами, подчеркивавшими их стройность и высоту всего здания, а к окнам средних третей фасадов были добавлены подобные им ниши, что создавало иллюзию четырех рядов окон в среднем и пяти рядов в нижнем ряду и придавало зданию более крупный масштаб. Такое увеличение числа проемов в средних третях фасадов еще сильнее подчеркивало оси последних; этому же способствовали бровки, обогащавшие порталы и увенчивавшие группы окон и ниш - стрельчатая над порталом, пятилопастная над нижней группой и более узкая трехлопастная - над третьей. Эти бровки, имевшие такой же зубчатый профиль своих нижних частей, как и карнизы храма или декоративные трехлопастные и ползучие кривые верхних частей фасадов и некоторые другие детали, в этом храме дополнялись еще рядом бровок - полукруглых над нижними окнами апсиды и частью окон основного объема и треугольными над окнами боковых третей восточного фасада. Наконец, на барабане появился второй арочный поясок, а рельефные кирпичные кресты различной формы были довольно непринужденно разбросаны на южном фасаде, выходившем, как и сейчас, на улицу и наиболее тщательно обработанном.

Новгород. Церковь Спаса Преображения на Ильиной улице. Южный фасад

Но даже в этой, самой украшенной из новгородских построек художественная выразительность была достигнута в основном приемами, выработанными в новгородской архитектуре раньше. По-прежнему в ней было видно свойственное новгородским зодчим умение понять и использовать художественные возможности, заложенные в особенностях здания, связанных с его утилитарным назначением и конструктивными приемами и формами. К ним относятся, например, трехлопастные завершения фасадов, отвечающие форме сводов, которая в свою очередь была обусловлена заботой как об уменьшении объема здания, так и о придании ему большей долговечности. Сюда же относятся и асимметричное размещение лопаток на боковых фасадах, и отсутствие боковых апсид, явившиеся результатом стремления правильно распределить площадь здания между алтарем и основной частью. Значительные размеры здания, вытекавшие из его утилитарного назначения, также использовались как средство художественного воздействия и выявлялись, а иногда и зрительно увеличивались путем расчленения фасадов лопатками на ряд прясел, контрастом между большими плоскостями стен и относительно малыми проемами и кажущимся увеличением числа проемов при помощи ниш, повторявших их размеры, форму и расположение.

Из размеров особое внимание уделялось высоте, которая, когда позволяли средства, делалась больше, чем этого требовало утилитарное назначение здания. Ее еще подчеркивали вертикальные членения, стройность пропорций лопаток и прясел стен, размещение окон вертикальными группами, уменьшение в верхних частях здания размеров повторяющихся кривых (нижние арки апсиды - верхние арки апсиды - бровки окон барабана - арочки арочного пояса барабана). Особое внимание уделялось в храмах нового типа выявлению главных осей фасадов, ставших единственными благодаря форме завершения последних и асимметричности декоративных кривых в верхних частях боковых прясел. На восточном фасаде эту ось подчеркивала единственная апсида, на западном - притвор, а на боковых - треугольное размещение окон среднего прясла, симметрия венчающей стену декоративной трехлопастной кривой и симметричное расположение портала. Кроме того, декоративное убранство частей здания, совпадавших с главными осями (средние прясла фасадов, апсида, барабан купола), и ряд деталей его были симметричными относительно этих осей (стрельчатые порталы, трех- и пятилопастные бровки над группами окон и ниш).

Обилие и разнообразие декоративных деталей были новой для новгородской архитектуры чертой, но многие из них, как и в более ранних постройках, повторяли очертания конструктивных форм (арок, трехлопастных верхов фасадов) или были связаны непосредственно с конструктивными элементами (бровки над окнами и нишами, обрамления порталов, зубчатые поддерживающие части карнизов), иногда являясь частью их. Обычными были и старые приемы повторения очертаний конструктивных элементов в обрамлении проемов четвертью, перспективных порталах, профилировке карнизов и выделении наиболее важных в художественном отношении линий (карниз, трехлопастные завершения храмов, вторящие ему декоративные кривые над пряслами фасадов, порталы, бровки над окнами и нишами барабана и средних третей фасадов, карниз и арки апсиды).

Повторение очертаний конструктивных элементов в декоративных деталях способствовало, как и раньше, целостности образа здания. Другим условием такой целостности было выполнение этих деталей в кирпиче, четвертью или половиной которого измерялась их толщина. Новая, бело-коричневая цветовая гамма фасадов также оставалась связанной со строительными материалами - известковым раствором и кирпичом. Наконец, основной стеновой материал - неправильной формы камень, слегка отесанный с лица, местами выступавший на поверхности побелки, создавал неровную поверхность стен и неправильные очертания лопаток, трехлопастных завершений и декоративных кривых, что так же, как и раньше, играло важную роль в смягчении строгого облика здания и наделяло его живописностью.

Новгород. Церквь Иоанна Богослова на Витке. 1384 г.

Выполненное в простом кирпиче богатое убранство фасадов стоило недорого и появлялось иногда и на маленьких постройках вроде монастырской церкви Иоанна Богослова на Витке (1384). В этом здании такие же, как и у Спаса на Ильиной улице, портал и группа окон и ниш с пятилопастной бровкой над ними, а также широкая ниша для фрески и окно под треугольной бровкой заполняют все среднее прясло южного фасада, обращенного к главному въезду в монастырь. На других частях здания убранство отсутствует, если не считать арочного пояска на барабане да обычных двух- и трехлопастных кривых в верхних частях прясел фасада. В церкви Спаса на Ильиной улице такие детали, отделенные друг от друга и от границ средних третей фасадов значительными участками стены, казались небольшими, подчеркивающими размеры здания. Здесь же относительно большие размеры деталей и расположение их вплотную одна к другой, к лопаткам и к верхней трехлопастной кривой убедительно говорят о малых размерах церкви.

Новгород. Церковь Петра и Павла в Кожевниках. 1406 г. Восточный фасад

В некоторых крупных постройках, таких, как церковь Петра и Павла в Кожевниках (1406), декоративное убранство фасадов также сосредоточивалось на одних только средних пряслах фасадов (где оно помимо известных нам элементов включало еще треугольную бровку над нишей с круглыми впадинами с фресками, полоски бегунца и кирпичные розетки) при ничем не украшенных боковых. Видимо, в этом, как и в упрощенном убранстве ее апсиды и барабана, уже сказывалось свойственное XV в. стремление упростить внешний облик церквей, сделать его более скромным, как во Власьевской церкви (1407), и в еще большей степени в церкви Двенадцати апостолов "в пропастех" (1455).

Новгород. Церковь Петра и Павла в Кожевниках. 1406 г. Деталь фасада

В XV в. в Новгороде, остававшемся богатейшим из русских городов, обострились противоречия между боярством и все более попадавшими в зависимость от него широкими слоями населения. Усилилась также вражда между группировками бояр и житьих людей московской и литовской ориентации, а столкновения с крепнущим Московским великим княжеством закончилось в 1478 г. присоединением Новгорода к Москве. В таких условиях архитектура церквей уже не отражала больших общественных идей. Бояре предпочитали теперь строить не церкви для своих сограждан, а свои каменные палаты, об архитектуре которых, как и их предшественниц, палат архиепископа Евфимия, судить очень трудно. Евфимьева палата 1433 г. еще не изучена, а палаты 1441 г. оказались сильно перестроенными в XVII в.

Из боярских палат палаты в Вулковом переулке были полностью разрушены в 1941 г., не дождавшись изучения. От палат на Рогатице в натуре не сохранилось почти ничего; на рисунках первой половины XIX в., находящихся в ГИМ и ГРМ, они показаны уже сильно обветшавшими и переделанными. Можно отметить лишь такие общие черты их, как гладкие стены нижнего этажа-подклета и членение второго этажа лопатками, соединенными килевидными арками, причем одному помещению соответствовали две арки на фасаде. Палаты на Рогатице подобно палатам Евфимия были построены из кирпича, благодаря чему в них появились такие мелкие детали, как профилировка арок двумя уступами, такие же двухуступчатые килевидные бровки над окнами и маленькие пятиугольные и квадратные впадины на лопатках.

Церкви XV в., строившиеся преимущественно на средства архиепископов или на "сборные" деньги прихожан, были меньше и ниже больших храмов второй половины XIV в. Наиболее значительное внесенное в них изменение - устройство за счет уменьшения внутренней высоты храма подцерковья для хранения ценного имущества прихожан - говорило о тесной связи этих построек с частной жизнью новгородцев. Интерьеры этих церквей, по-прежнему четырехстопных ниже уровня хор и бесстолпных, крестообразных в плане выше их, стали, благодаря уменьшению высоты, более скромными и интимными. Этому же способствовало и меньшее число окон, более широких и низких, чем раньше, напоминающих окна жилых помещений.

Фрески этих церквей, о которых можно судить по росписи Симеоновской церкви новгородского Зверина монастыря конца 1460-х гг., утратили свою былую монументальность. Изображения стали мелкими по своим размерам, близкими к иконам своими тщательно выписанными деталями, причем к иконам, которые вешались в "красном углу" жилого помещения (круглые медальоны с поясными изображениями святых). Такие фрески наделяли интерьер не величием, как фрески XIV в. с их крупными фигурами и широкой манерой письма, а интимностью и каким-то домашним уютом. Такой же характер стремились новгородские зодчие XV в. придать и внешнему облику своих церквей. Как и раньше, они использовали для этого приемы, вызванные утилитарными требованиями, в данном случае устройство подцерквей-кладовых требовало в свою очередь постройки наружных лестниц или крылец для входа в сам храм. Такие пристройки, устраивавшиеся с запада или с трех сторон, делали здание более широким и, закрывая нижнюю часть храма, уменьшали его видимую высоту (и без того меньшую, чем у больших храмов XIV в.), зрительно изменяли соотношение между ней и казавшейся более значительной высотой барабана.

Новгород. Церквь Дмитрия Солунского на Славкове. 1463 г. Вид с юга

Небольшая высота этих построек, как и меньшее, чем раньше, число окон определяли скромный масштаб церквей XV в., делавший их более близкими окружавшей их жилой застройке. Не последнюю роль в этом играли и открытые арки крылец (какие были на сохранившемся южном крыльце церкви Дмитрия Солунского на Славкове , 1463 г.), приземистые пропорции самой церкви и ее барабана и меньшая по сравнению с храмами XIV в. высота венчавших фасады трехлопастных кривых, которым соответствовали пропорции окон и немногочисленных ниш для фресок на северном и восточном фасадах.

Наконец, как и раньше, декоративная обработка фасадов усиливала впечатление, производимое объемной композицией здания и его основными формами. В ней не было ничего, что заставляло бы храм казаться более своих действительных размеров или подчеркивало бы его высоту, или создавало строгий ритм повторяющихся форм, или, наконец, воспринималось на далеком расстоянии, откуда он казался бы господствующим над окружавшими его постройками. Наоборот, ставшая теперь главным мотивом убранства фасадов узорная кирпичная кладка размещалась широкими горизонтальными полосами из чередующихся рядов бегунца и поребрика по верхам барабана и апсиды и дважды - в трехлопастной кривой среднего прясла северного фасада.

Применение такого убранства фасадов было связано с увеличением количества кирпича в кладке стен новгородских церквей XV в. Раньше кирпич встречался в каменной кладке стен лишь как случайное вкрапление; теперь же его количество, особенно в верхних частях стен, увеличилось. А различное количество узорной кирпичной кладки на разных фасадах явилось следствием уплотнения городской застройки, оставлявшей меньше свободного пространства вокруг церквей. Их объемная композиция попрежнему отвечала отмечавшейся выше возможности обозрения их со всех сторон и вытекавшей отсюда относительной равноценности всех фасадов. Но распределение убранства на фасадах уже выделяло некоторые из них как более важные по сравнению с остальными. Этот момент уже отмечался в отношении таких построек XIV в., как церкви Спаса на Ильиной улице и Иоанна Богослова на Витке, и это же можно отметить в отношении церкви Дмитрия Солунского. На ее южном фасаде, выходившем на тогдашнюю Московскую улицу, и на восточном, обращенном в сторону въезда в город по этой улице, узорная кладка целиком заполняла внутренние поля трехлопастных кривых над средними пряслами, имевшими большую ширину, чем высоту.

Размеры и фасады церквей: 1 - в Кане (Франция); 2 - в Новгороде

Эта узорная кладка, казавшаяся настоящим кружевом рядом с гладкими белыми стенами, оставалась в то же время кладкой, неотделимой от остальной стены, и издали казалась своеобразной фактурой последней. Но рассмотреть хорошо такую кладку можно было, только подойдя к зданию на близкое расстояние, и такое физическое сближение зрителя со зданием делало его действительно близким и своим. К этому стремились новгородские зодчие того времени, украшая узорной кладкой храмы не только господствовавшего тогда типа (известная лишь по рисункам и чертежам середины XIX в. церковь Лазаревского монастыря в Новгороде, 1462 г., Симеоновская церковь в Зверине монастыре, 1467 г., и более поздние Климентовская церковь на Торговой стороне, 1519 г., и церковь Папоротского монастыря, 1522 г.), но и воспроизводившие постройки XII в. (церковь Уверения апостола Фомы на Мячине, 1468 г., где узорная кладка заполняет поля трех закомар северного фасада, обращенного к Новгороду и главному въезду в бывший здесь монастырь). Цветовая гамма фасадов в постройках второй половины XV в., видимо, изменилась: отсутствие выступающих кирпичных деталей сказалось и на отсутствии на фасадах красно-коричневых линий кирпича, и лишь наружные фрески в маленьких нишах выделялись на фоне белых стен.

Для творческих методов новгородских архитекторов второй половины XII-XV вв. было характерно умение определять художественные возможности, заложенные в функциональных и конструктивных особенностях зданий, и использовать эти возможности при помощи простейших приемов. Некоторые из этих приемов оставались в пределах утилитарно необходимого; таковы пропорции всего здания и его частей; число, размеры и размещение проемов, связанные с этим особенности освещения интерьера; форма столбов; наличие или отсутствие лопаток; очертания арок и закомар. Эти приемы уже делали размеры здания средством воздействия на сознание зрителя, материальную тяжесть превращали в монументальность, единообразие конструктивных форм - в художественную целостность и т. д.

Декоративные детали лишь усиливали впечатление, производимое композицией внутреннего пространства и внешнего объема здания, и были обычно немногочисленны. Они почти всегда повторяли очертания конструктивных форм или были связаны с ними и выполнялись в основных строительных материалах - камне и кирпиче. Даже цветовая гамма фасадов была связана с цемяночной или известковой обмазкой стен и кирпичом деталей. Декоративные формы, пришедшие в Новгород извне, перерабатывались в соответствии с общим характером новгородской архитектуры. Узорная кирпичная кладка новгородских храмов второй половины XV в. отличалась от аналогичной среднерусской кладки простотой и единообразием приемов выкладки кирпича. "Романские" двухъярусные аркады апсид и "готические" порталы храмов второй половины XIV в. стали слитными, без баз и капителей, и их слабый рельеф соответствовал размерам кирпича, из которого они выполнялись.

Само применение мотивов, родственных романским, и очень слабые отзвуки готики в новгородских постройках второй половины XIV - начала XV в., т. е. в то время, когда на Западе романская архитектура уже стала достоянием прошлого, свидетельствуют о том, что новгородцы, будучи знакомы с зарубежной архитектурой, обращали в ней внимание не на ее "последнюю моду", но на то, что было более близко их архитектуре и наиболее подходило для решения новгородских задач. Половины цилиндрических сводов (о которых, как о находивших аналогию в некоторых романских постройках, упоминалось выше) применялись новгородскими зодчими по начало XVI в. включительно, тогда как на Западе они встречались лишь в постройках конца XI и в XII в. При этом в Новгороде, как и ранее в Смоленске и Чернигове, этим сводам в сочетании с цилиндрическими соответствовали трехлопастные завершения фасадов, тогда как в западноевропейских базиликах они оставались только внутренней формой.

Такими приемами новгородские зодчие решали изменявшиеся из века в век задачи, создавая своими зданиями впечатление скромной безыскусственности во второй половине XII и в XIII в., торжественного и праздничного великолепия в XIV в. и интимной лиричности в XV в.