Великое княжество Московское, XIV-начало XV века

В Пскове основной причиной, вызывавшей изменения компо­зиции зданий и их внешнего и внутреннего вида, были предъ­являвшиеся к ним новые практические требования. Понимая художественные возможности, заложенные в происходивших из­менениях, зодчие умело превращали их в главное средство реше­ния новых идеологических задач, используя при этом дополни­тельно декоративные детали, а также фактуру и цвет строитель­ных материалов.

Не так обстояло дело в великом княжестве Московском XIV - начала XV в. Уже занявшее первое место среди других русских княжеств, оно должно было иметь каменные храмы, соответствовавшие его новому положению. Но оно располагало довольно скромными материальными средствами, не позволявшими возво­дить большие здания, которые могли бы импонировать одними своими размерами. Каменные храмы Москвы и других городов княжества не могли по своим размерам идти ни в какое сравне­ние с Софийскими соборами Киева и Новгорода, Успенским со­бором во Владимире, соборами Суздаля и Ростова и даже с нов­городскими Николо-Дворищенским собором и собором Юрьева монастыря. Имея в высоту 24-27 м (вместо 38 м новгородского Софийского и владимирского Успенского соборов) и 13-14 м в ширину, они по величине были близки к новгородским церк­вам Спасо-Нередицкой и Федора Стратилата на Ручье или к двор­цовому Дмитриевскому собору во Владимире и собору неболь­шого города Переславля-Залесского.

Московские храмы XIV - начала XV в. по композиции не отличались от небольших владимиро-суздальских храмов домонгольского времени. Перед московскими зодчими жизнь их города и княжества еще не ставила практических задач, новых по срав­нению с теми, какие стояли перед их предшественниками в XII - начале XIII в. Поэтому в московской культовой архитектуре рассматриваемого времени применялся один и тот же тип крестово-купольной, четырехстолпной, одноглавой, трехапсидной, покрытой по закомарам церкви с хорами в западной трети и внутристенной лестницей (княжеские храмы) или без них (монастырские храмы), известный русской архитектуре уже с XII в.

Скромные масштабы каменного строительства в великом княжестве Московском еще не требовали изменений строительной техники, как это было в Новгороде в конце XIII и в XIV в. или намечалось во Владимире в конце XII - начале XIII в. Тесаный камень оставался в Московском княжестве рассматриваемого времени единственным строительным материалом, из которого возводились стены, столбы и своды и выполнялось декоративное убранство фасадов. Заимствованным из владимиро-суздальской архитектуры XII - начала XIII в. кажется и ряд приемов, обыч­ных для архитектуры великого княжества Московского. Таково разделение стен горизонтальным наружным отливом на более толстую нижнюю и более тонкую верхнюю части и образование за счет этого в верхней части возле лопаток дополнительных усту­пов, переходящих в профилировку закомар. Таковы же перспек­тивные порталы московских храмов и тонкие полуколонки, укра­шающие апсиды, а иногда приставленные к лопаткам, членящим фасады основного объема. Некоторые детали, казавшиеся свой­ственными московской архитектуре, встречались уже в начале ХIII в. в отдельных владимиро-суздальских постройках (килевид­ные закомары, бусины на колонках порталов, пояса резного камня).

Наличие родственных черт у московских храмов XIV - на­чала XV в. и владимиро-суздальских храмов домонгольского вре­мени неудивительно. Москва с самого начала своего существо­вания входила в состав великого княжества Владимирского и, собирая вокруг себя другие русские земли, продолжала дело, на­чатое Андреем Боголюбским и Всеволодом III. Владимир оста­вался для русских людей символом былого величия Русской земли: великие князья, независимо от того, где они жили, зва­лись великими князьями Владимирскими, и церемония их возведе­ния на великокняжеский престол совершалась во владимирском Успенском соборе. Архитектура великолепных владимирских построек продолжала оставаться идеалом для жителей Московской земли XIV - начала XV в. В то же время положение Москвы, ставшей с 1326 г. религиозным и одним из главных политических и культурных центров Руси, обязывало ее и другие города Московского княжества иметь каменные храмы, отражающие в своей архитектуре ее возросшее значение. Борьба против Золотой Орды еще продолжалась, но она уже пробуждала у русских людей на­дежды на лучшее будущее, которые должны были так же отразиться в архитектуре, как отразились они в московской живописи того времени. Особенно ярко эти новые черты в русском искусстве того времени сказались в работах Андрея Рублева, в уравновешенности и законченности их композиций, в изяще­стве рисунка, в гармонии и красоте цветовой гаммы, в создавае­мой всем этим тихой радости, разлитой в творениях этого ху­дожника.

Новые приемы, которыми зодчие великого княжества Москов­ского решали стоявшие перед ними идеологические задачи (ути­литарные задачи, как уже отмечалось, оставались прежними), наиболее наглядны при сравнении их построек с владимирскими. Лишенные возможности воздействовать на зрителей величиной своих храмов, московские мастера, видимо, не старались создать иллюзию их больших размеров. Во всех сохранившихся построй­ках рассматриваемого времени, за исключением собора Андрони­кова монастыря в Москве, отсутствуют внутренние лопатки, даже при крестообразной в плане форме столбов (собор Спаса на Бору в Московском Кремле, Успенский собор в Звенигороде), не говоря уже о зданиях с круглыми (московская церковь Рождества Богородицы на Сенях) или квадратными в плане (соборы СаввинаСторожевского и Троице-Сергиева монастырей) столбами. Во всех этих случаях количество вертикальных линий в интерьере соот­ветствует производимому им впечатлению. В соборе Андроникова монастыря с его особенно динамичной композицией объема и внутреннего пространства, где угловые части значительно ниже средней, крестообразной в плане, а подъем подпружных арок над примыкающими к ним сводами необычно высок, есть и лопатки на стенах, и крещатые столбы.

В звенигородском Успенском соборе композиция внутреннего пространства более статична, своды средней и угловых частей находятся на одном уровне, но пропорции этого пространства и членящих его столбов очень стройны. В соответствии с этим столбы имеют крещатую форму, подчеркивающую их стройность, хотя лопаток на стенах уже нет. Наконец, в наиболее приземи­стых соборах Саввина-Сторожевского и Троице-Сергиева монасты­рей ничто не увеличивает числа вертикальных линий в интерье­рах: квадратные в плане столбы невысоки, и проемы между ними и столбами не так сильно вытянуты кверху, как в Успенском соборе в Звенигороде.

Расчленение внутренней высоты зданий хорами на две части, заставлявшее высоту казаться большей, было только в придвор­ных звенигородском соборе и московской церкви Рождества Богородицы на Сенях. Во всех трех названных выше монастырских соборах хор не было, и зритель получал ясное представление об их внутренней, сравнительно небольшой высоте. Так же точно усиление иллюзии большей внутренней высоты здания при помощи контраста между яркой освещенностью его верхних и более слабой освещенностью нижних частей здесь имело место только в двух постройках - звенигородском и Троицком соборах. Но и здесь этот контраст не был таким значительным, как в постройках более раннего времени, особенно в больших, многостолпных соборах XI в.: приподнятые подпружные арки позволяли лучше осветить нижние боковые части интерьера.

В соборах Андроникова и Саввина монастырей окна в боко­вых пряслах были расположены внизу, на одном уровне с окнами апсид, что еще более ослабляло этот контраст. В Андрониковском соборе, где угловые и средняя часть имеют, по существу, одинаковую высоту, такой необходимости не было, и размещение окон боковых прясел внизу может быть объяснено именно желанием уменьшить контраст между освещенностью верхних и ниж­них частей интерьера (объяснить пониженное положение боковых окон желанием дать лучшее освещение для певчих и чтецов можно только в отношении восточной пары этих окон). Барабан и купол и здесь остаются освещенными сильнее, чем основ­ная часть храма, но это обычно для церкви, в которой светлое "небо" (купол с изображением Вседержителя) противопоставляется темной "земле" - нижней части здания, где находятся молящиеся.

Сравнивая интерьеры упомянутых выше храмов, нельзя не заметить в одних (звенигородский и Андрониковский соборы) явного желания зодчих подчеркнуть стройность пропорций своих построек и наделить их известного рода приподнятостью, придать им или торжественный, или динамический характер. В других (Саввинский и Троице-Сергиевский соборы) видно, что их зод­чие хотели наделить их большей монументальностью в сочетании с большей, чем в первых двух постройках, непосредственностью. То же можно усмотреть и во внешнем виде этих зданий, в пол­ной мере соответствующем их интерьерам по производимому ими впечатлению.

Звенигород. Успенский собор на Городке. 1399 г.Реконструкция П. Н. Максимова

Звенигородский Успенский собор (около 1400 г.) обладает стройными пропорциями: высота основного объема от цоколя до килевидного верха средней закомары равна его ширине, а ши­рина среднего прясла фасада укладывается в его высоте почти три раза; высота барабана вместе с ярусом окружающих его кокошников равна половине высоты основного объема. Верти­кальные членения основного объема - узкие лопатки с присло­ненными к ним полуколонками - стройны и пластичны, так же, как и подобия пучков полуколонок на углах этого объема, и соз­дают ряд заметных вертикальных теней и световых бликов. До­полнительные боковые уступы по обеим сторонам лопаток (воз­никшие, как и во владимирских постройках XII в., в результате уменьшения толщины стены в ее верхней половине) довольно широки и, не прерываемые капителями полуколонок, переходят выше них в профилировку закомар, связывая последние в нераз­рывное целое со стенами.

Членящий стены на две части широкий узорный пояс из трех рядов каменной кладки, украшенных с лица плоским резным орнаментом, прерывается вертикальными членениями, более рельеф­ными и в силу этого господствующими на фасадах. Особого вни­мания заслуживает расстановка этих членений, делящих фасады на прясла двоякой, чередующейся через одно ширины. Благо­даря этому ритм прясел становится четким и строгим в отличие от того, что можно было видеть в Спасо-Нередицкой церкви, в церкви Покрова на Нерли или в новгородских и псковских церквах XIV, XV и начала XVI в. Для того чтобы внести в ритм прясел и вертикальных членений такую строгую и торжествен­ную упорядоченность, зодчему звенигородского собора пришлось пойти на несоответствие композиции фасадов интерьеру здания. Лопатки и полуколонки, обрамляющие средние прясла западного фасада, сдвинуты внутрь с осей западных столбов, а такие же членения между средним и восточным пряслами каждого из боковых фасадов в еще большей степени не соответствуют поло­жению восточных столбов. Но зодчий пошел на это ради прида­ния ритму вертикальных членений и прясел, а также и всему внешнему виду здания большей уравновешенности и строгой торжественности.

Звенигород. Собор Саввина-Сторожевского монастыря. 1405 г. и Успенский собор на Городке. 1399 г. Планы

Этой же цели служит и многократное повторение мотива килевидной кривой в закомарах основного объема, в ориентирован­ных на его углы закомарах второго яруса (соответствующих диагональным сводикам-крышам, облегчавшим сток дождевой воды с покрытия), в окружавших основание барабана кокошниках, в перспективных порталах и в наличниках окон, врезанных в толщу стены. С другой стороны, характерное для архитектуры великого княжества Московского увеличение числа закомар и ко­кошников и их размещение в три яруса и под разными углами было средством придания внешнему облику собора живописного и праздничного характера.

В соборе Саввина монастыря (1405) пропорции основного объема приземистее, чем в звенигородском: высота основного объема относится здесь к ширине, как 6: 7, а высота барабана с кокошниками укладывается в ней несколько менее 1,75 раза. Но главное различие здесь заключается в том, что в Саввинском соборе положение вертикальных членений соответствует положению столбов, сдвинутых к востоку. Поэтому боковые фасады Саввинского собора имеют прясла разной ширины - широкое среднее, более узкое западное и еще более узкое восточное. Такая разная ширина прясел наделяет фасады вместо строгой торжественности, свойственной звенигородскому собору, непринужденной живописностью, тем более что на западном фасаде боковые прясла имеют свою ширину, среднюю между шириной западных и восточ­ных прясел боковых фасадов.

Средние прясла каждого фасада имеют одну и ту же ширину, но она равняется половине высоты прясла, а не трети, как в звенигородском соборе. Помимо одинаковой для всех фасадов ширины средних прясел известную организованность в композицию фасадов Саввинского собора вносит и размещение окон. Средние окна помещены в верхних частях средних прясел, а боковые - ниже узорного пояса, на одинаковых расстояниях от средних окон и осей средних прясел. Такой правильный ритм окон делает менее заметной аритмичность размещения пилястр на боковых фасадах.

Вертикальные членения здесь приземистее; они имеют вид плоских лопаток, не образующих такого количества вертикаль­ных линий, как лопатки с полуколоннами в звенигородском со­боре. Примыкающие к верхним частям лопаток дополнительные уступы здесь узки, перерезаются капителями лопаток (правиль­нее пилястр) и отрезаны от нижних обломов профилировки зако­мар. Наконец, такой же, как и в звенигородском соборе, узорный пояс проходит в Саввинском соборе по лопаткам, разделяя и их на две части. Все это приводит к тому, что здесь на фасадах господствуют горизонтальные членения, заставляющие здание ка­заться более приземистым и мощным.

Наконец, и очертания неоднократно повторяющихся в каж­дом из этих двух храмов килевидных кривых соответствуют об­щему характеру их архитектуры: в звенигородском соборе они близки к полукругу с небольшим заострением сверху, а в соборе Саввина монастыря и закомары, и кокошники, и порталы имеют более строгие очертания. Круглые в плане пьедесталы под бара­банами обоих соборов (закрывающие снаружи приподнятые под­пружные арки) обработаны по-разному, также в соответствии с характером их архитектуры: в звенигородском соборе пьедестал имеет чуть возвышающиеся вертикальные членения, на которые опирается профилировка окружающих барабан кокошников, а в Саввинском такой же пьедестал расчленен горизонтальным уступом между нижней, более толстой, и верхней, более тонкой частью с кокошниками. Стены пьедестала и барабана в соборе Саввина монастыря имеют почти незаметный для глаза, но обнаруживаемый обмерами уклон внутрь, наделяющий эти части зда­ния большей монументальностью, гармонирующей с пропорциями его основного объема и апсид, тогда как барабан звениго­родского собора и его пьедестал кажутся более стройными благо­даря вертикальности своих стен.

Все это говорит о том, насколько последовательно зодчие ве­ликого княжества Московского решали стоявшие перед ними художественные задачи. При одинаковой, по существу, композиции не только плана, внутреннего пространства и объема, но и перехода от основного объема к барабану и декоративного убранства фасадов зодчие сумели придать своим постройкам различный ха­рактер: звенигородский Успенский собор торжествен и строг, изящен и уравновешен, Саввинский собор мощен и живописен.

О высоком уровне мастерства зодчих говорит и наличие в их постройках оптических поправок вроде отмеченного выше на­клона стен барабана и пьедестала под ним в Саввинском соборе или перекоса арок между восточными столбами и междуапсид­ными стенками в звенигородском соборе - перекоса, подчерки­вающего и усиливающего для зрителя, входящего в это здание с запада, их перспективное сокращение. На усиление перспективного сокращения рассчитаны и сужение кверху внутренних столбов и оконных наличников звенигородского собора, и расположение не по горизонтали, но с легким понижением по направлению к средней оси капителей его порталов.

Троицкий собор Троице-Сергиева монастыря (1422-1423) занимает по характеру своей архитектуры промежуточное положение между звенигородским Успенским и Саввинским соборами. Пропорции его еще приземистее, чем у Саввинского собора (от­ношение высоты среднего прясла к ширине - почти 3:4), а на­клон Внутрь стен не только барабана, но и основного объема зна­чительно усиливает впечатление монументальности. В то же время пилястры, членящие его фасады, уже, чем в соборе Сав­вина монастыря, и не перерезаются узорным поясом, как там, но, наоборот, сами перерезают его, подобно тому, как это имеет место в звенигородском соборе.

Другая, еще более характерная особенность звенигородского собора повторена в Троицком соборе: несмотря на то что в нем столбы сдвинуты к востоку еще сильнее, чем в обоих рассмотренных выше соборах, пилястры на фасадах размещены так же, как в звенигородском соборе, образуя четкий и правильный ритм чередующихся через одно прясло двоякой ширины. Поэтому здесь несоответствие между положением столбов в интерьере пилястр на фасадах стало еще большим, чем там. Увеличилось здесь также по сравнению с теми соборами и несоответствие сводов венчающим фасады закомарам.

Размещение пилястр свидетельствует о желании зодчего Тро­ицкого собора придать своей постройке большую правильность и строгость и преодолеть аритмичность расположения окон. Восемь подобий закомар образуют здесь второй ярус; четыре из них ориентированы на углы основного объема и четыре примыкают к сторонам квадратного в плане пьедестала под барабаном. Разме­щение этих псевдозакомар на восточном и западном фасадах на одной оси с закомарами средних прясел и подобие размеров и очертаний тех и других делают завершение более строгим, чем размещение кокошников, увенчивающих круглые пьедесталы зве­нигородского и Саввинского соборов.

Москва. Спасский собор Андроникова монастыря, около 1425-1427 гг. Вид с востока

Более низкая промежуточная часть между основным объе­мом Троицкого собора и его барабаном соответствует более мощ­ным пропорциям этого здания и его расширяющимся книзу основному объему и барабану. С этим согласуются и сравнительно малый подъем закомар второго яруса над первым, и очертания закомар обоих ярусов, широких, растянутых по горизонтали, как бы приплюснутых, тоже рассчитанных на усиление впечатления монументальности, производимого этим зданием. Наконец, в отличие от звенигородского собора, имеющего на фасадах одно горизонтальное членение - узорный пояс, Троицкий собор имеет и второе - обрез стены в основании закомар, отмечающий ее вто­рое утонение.

Москва. Спасский собор Андроникова монастыря. Восточный фасад (реконструкция П. Н. Максимова)

В Троицком соборе зодчий стремился соединить монументаль­ность Саввинского собора со строгостью и стройностью звениго­родского, и каждой "утяжеляющей" его черте он отвечал какой-либо "облегчающей" особенностью, добиваясь равновесия между тем и другим. Приземистым пропорциям и откосу стен основ­ного объема он ответил стройностью пилястр, перерезавших к тому же узорный пояс. Откосу стен барабана были противопо­ставлены более стройные по сравнению с предшествовавшими двумя зданиями пропорции его и прорезанных в нем окон, более многочисленных (десять вместо восьми) и образующих более узкие простенки. Наконец, наличию двух горизонтальных члене­ний основного объема зодчий ответил разделением фасадов на три части, убывающие по высоте снизу вверх с отношением примерно 2:1, и тем самым (вместе с видимым в перспективе утонением стен в местах членений) зрительно облегчил здание.

Москва. Спасский собор Андроникова монастыря. Фрагмент собора

Москва. Спасский собор Андроникова монастыря. План

Затем зодчий противопоставил строгому и торжественному ритму прясел и пилястр аритмичное размещение окон на боковых фасадах. На западном фасаде окна расположены в верхних ча­стях боковых прясел, между тем как среднее занято внизу перспективным порталом, а вверху - повторяющим его формы киотом фрески. На северном фасаде размещены тоже два окна, но несимметрично - одно в верхней части среднего прясла, а другое, меньшее по высоте, - в нижней части западного. Южный фасад прорезан тремя окнами - в верхних частях среднего и восточ­ного прясел и в нижней части западного прясла. Порталы бо­ковых фасадов, расположенные в звенигородском соборе на осях средних прясел, в Троицком соборе из-за большего несоответствия положения столбов и вертикальных членений фасадов оказа­лись сдвинутыми с осей прясел в восточном направлении, что также усилило элементы живописности, смягчившие строгость, созданную ритмом пилястр.

Архитектура Московского великого княжества знала и тип четырехстолпной церкви с пониженными угловыми частями, господствовавший в Новгороде и Пскове в XIV, XV и начале XVI в., но известный на Руси еще с домонгольского времени (Пятниц­кая церковь в Чернигове). Будучи такой крестово-купольной цер­ковью с пониженными углами, собор московского Андроникова монастыря (около 1425-1427 гг.) отличается от названных церк­вей цилиндрическими сводами угловых частей, завершаемых сна­ружи килевидными закомарами, более сложной композицией верха и декоративными деталями. Одни из них (капители пи­лястр и полуколонок, профилировка цоколя и закомар, килевид­ные верха и бусины перспективных порталов) были типичны для московской архитектуры этого времени, а другие (карниз, а также арочки и полуколонки барабана) напоминают о владимирских постройках XII в.

Об интерьере этого собора, как о наиболее динамичном и устремленном ввысь, уже было сказано раньше. Но следует отметить, что столбы внутри него размещены симметрично по отношению и к продольной, и к поперечной оси его главной части; поэтому алтарь получился очень большим. Этой ценой зодчий создал на фасадах такой же торжественный ритм пилястр (соответствующих здесь положению столбов), как и в звенигородском и Троице-Сергиевском соборах. Соответствуют интерьеру Андрониковского собора и высота средних прясел каждого фасада, в полтора раза большая, чем боковых прясел, и вторящий этому подъем средней апсиды, и наиболее высокий ярусный переход от основного объема к барабану.

Ступенчатые своды балканских и русских церквей. Чертеж П. Н. Максимова: 1 - Чернигов; 2 - Псков; 3 - Гдов; 4 - Боян; 5 - Байя; 6 - Добровац

Все это делает объемную композицию собора также динамич­ной, устремленной ввысь, придает ему праздничный облик. Это впечатление еще более усиливает декоративная обработка фаса­дов - пилястры средних прясел, расположенные в два яруса, большие внизу и меньшие наверху, а также расположенные тремя ярусами и уменьшающиеся снизу вверх килевидные закомары и кокошники, венчающие фасады, перпендикулярные им, ориен­тированные на углы четверика и идущие вокруг барабана. Осо­бую живописность этой части здания придает включение в нее трехлопастных кривых, закрывающих высоко поднятые подпруж­ные арки и расчлененных пилястрами.

Сама килевидная форма закомар и кокошников и большое число их (36 вместо 24 в звенигородском и Саввинском и 20 в Троице-Сергиевском соборах) придают зданию устремленность ввысь, подчеркиваемую также треугольным размещением окон основного объема и килевидными верхами их наличников и пор­талов. Высокий цоколь собора и членение его апсид и барабана тонкими полуколонками также усиливают впечатление верти­кальной устремленности масс здания. Арочки, соединяющие по­луколонки барабана, его нарядный карниз с "городками" и по­ребриком, многоцветная фреска в круглом профилированном киоте на среднем прясле западного фасада, ярусы закомар и кокошни­ков, белизна стен, сочная пластика профилировки цоколя, порта­лов, капителей и закомар - все это создает приподнятое празд­ничное настроение. Даже примененные здесь оптические по­правки - легкое сужение кверху барабана и оконных наличников и такой же слабый наклон внутрь стен апсид - служат все той же цели усиления впечатления высоты здания и его динамичной устремленности ввысь.

Из небольших бесстолпных храмов великого княжества Московского полностью, хотя и со значительными переделками, сохранилась лишь церковь с. Каменского (дата постройки неизвестна), бывшего в XIV в. пограничной крепостью в юго-западной части княжества. Небольшая (7,5X8 м внутри) постройка увенчана куполом, барабан которого, расширяющийся книзу конусом, поставлен на четыре параболические арки, опирающиеся на угловые пилоны. Такая форма арок и контраст между освещенным барабаном и тонущим в полумраке низом, не имеющим окон (кроме как в апсиде), зрительно увеличивают высоту здания внутри.

Чтобы придать должную представительность внешнему виду церкви в Каменском, зодчий сделал ее похожей на большие церкви с позакомарным покрытием. Каждый фасад он увенчал крупными, подобными закомарам килевидными кокошниками, имевшими, как и закомары наиболее торжественных четырех­столпных храмов, только две ширины. На подражание крупным храмам указывают здесь и соотношение высот кокошников и чет­верика, и повторение очертаний кокошников перспективными порталами, и трехчастная апсида. Но относительно большим бара­баном зодчий подчеркнул истинные размеры здания, а отсут­ствием вертикальных членений фасадов ответил его бесстолпному интерьеру.

Сравнение верхов русских и балканских церквей. Чертеж П. Н. Максимова: 1 - Успенский собор на Городке в Звенигороде; 2 - Спасский собор Андроникова монастыря в Москве; 3 - церковь в Крушеваце; 4 - церковь в Хырлэу

Надо сказать, что в других таких церквах подражание боль­шим храмам заходило дальше. От Благовещенского собора, сооруженного в Московском Кремле в 1397 г., сохранился лишь подклет, который он имел в силу своей связи с дворцовыми построй­ками, но при раскопках были найдены обломки капителей пи­лястр и узорного пояса, говорящие о том, что он имел такие же вертикальные и горизонтальные членения, как и большие храмы.

Рассмотренные выше постройки великого княжества Москов­ского показывают, что к рубежу XIV и XV вв., здесь уже сложи­лась своя каменная архитектура, произведения которой, почти не отличаясь в отношении примененных в них методов решения функциональных задач и строительной техники от владимирских построек конца XII в., обладали вместе с тем большим своеобра­зием художественного облика, свидетельствовавшим об иных методах решения художественных задач. Эти задачи - придание зданиям большей представительности и более оптимистического, праздничного облика - решались в рамках скромных экономи­ческих возможностей, что привело к известному разрыву между методами их решения и приемами решения утилитарных задач (несоответствие вертикальных членений фасадов расстановке столбов в интерьере, появление и увеличение числа декоратив­ных подобий закомар и т. д.).

Рассмотрение творческих методов зодчих великого княжества Московского показывает, что к концу XIV - началу XV в. здесь уже существовала стройная система местных художественных традиций, сложившихся, видимо, еще в строительстве времени Ивана Калиты и Дмитрия Донского. Без этого нельзя было бы понять ни своеобразия построек конца XIV - начала XV в., ни примененных во всех них и свойственных только им приемов решения художественных задач, ни уверенности и мастерства, с какими зодчие пользовались этими приемами.

Родства с другими современными ей местными школами рус­ской архитектуры у архитектуры великого княжества Москов­ского немного. Приподнятые выше сводов среднего и попереч­ного нефов подпружные арки московских храмов и храмов Пскова XV - начала XVI в. являются, видимо, самостоятельным раз­витием приема, известного русскому зодчеству уже с конца XII - начала XIII в. В Пскове такой прием вызвал появление в основании барабанов невысокого восьмигранного пьедестала, иногда с восемью щипцами, а в московском зодчестве - сложной системы ярусов дополнительных закомар и кокошников.

Вряд ли в этом русском приеме расположения подпружных арок можно найти близость к ступенчатым подпружным аркам некоторых сербских церквей XIII-XIV вв., где самая арка разделялась на две узкие, ступенчато размещенные арочки (Милешево, Арилье) или дополнительные узенькие арочки опирались на консоли внутри подкупольного квадрата, уменьшая его ши­рину ("Кральева" церковь в Студенице, Крушевац и др.). Знала сербская архитектура и расположенные на разных уровнях зако­мары планового креста и угловых частей, как в соборе Андрони­кова монастыря, но там (Старо-Нагоригино, Грачаница, Рава­ница) это было связано с планом, вытянутым по продольной оси, и пятиглавием.

Мало общего и между большими, с резным каменным заполнением, круглыми окнами сербских построек моравской школы и крошечными, окруженными врезанной в стену многолепестковой розеткой отверстиями, освещающими лестницы на хоры в Звени­городском соборе и в церкви Рождества Богородицы на Сенях в Московском Кремле (1393).

Может быть, только в капителях пилястр и полуколонок в виде "колокола" коринфской капители и абаки, имеющей форму утрированного, вытянутого по вертикали гуська, можно найти что-то общее с некоторыми мотивами готической архитектуры.

Качественная спецтехника и запасные части к ней на doravtosnab.ru.